Если я, брат, умру в Провинции…
Это лучше, брат, чем в Освенциме.
Обещать не могу - но в принципе,
если к этому будет тенденция.
Не в больнице - тогда в милиции
есть кому довести до кондиции.
Не милиция, так интеллигенция…
А весной здесь почти Венеция.
Если мне суждена жизнь в Провинции…
И это лучше, брат, чем в Освенциме.
Но где ж ты, жизненная моя позиция?
Из амбиций только эрекция.
Улететь бы куда, да не птицы мы,
не во Франции мы, в Провинции.
Жизнь нам видится как ретроспекция…
А весной здесь почти Венеция.
О как слог твой, Провинция, выспренен!
Как пусты по ночам твои улицы!
То в них слышно, как хлопают выстрелы
позапрошлой еще революции,
то в них грянут работы строительные,
то система рванет отопительная.
Где спасительная санинспекция!
Говорю, здесь почти Венеция.
Комсомольцами перепаханная
и правительствами перетраханная,
Ты вот-вот разродишься Пушкиными
между Плюшкиными и Ватрушкиными -
в этих улицах, здесь, где по глупости
жизнь кончается вместе с юностью.
И по Пушкинской мы с товарищем
не куда-нибудь шпарим - на кладбище.
Только улочки твои безобразные
через все идут полушарие…
Где вы, девочки наши разные-разные,
где глаза ваши, карие-карие?
Бритва папина, мамина талия,
где пластинка "мэйд ин Италия"?
Красный галстук, черемуха белая…
